С ранних лет социализацию затрудняли ряд проблем, приведших к острой необходимости формирования защитных механизмов в ответ на ощутимое напряжение со стороны общества. Большая часть свободного времени в этот период проводилась за чтением непопулярной военной и исторической литературы, позволявшей отвлекаться от реальности травмирующих обстоятельств с максимальной пользой с целью более подробного узнавания окружающего мира и происходивших в нем событий.
Проявив интерес к традиционной графике в последние годы обучения в гимназии, после зачисления в институт, посещаю, пользуясь универсальным пропускным назначением общеуниверситетского студенческого билета, открытые уроки и практикумы кафедры дизайна и архитектуры вольным слушателем.
Постепенно знакомлюсь с редкими материалами по примитивизму и наивному искусству. Наибольшее внимание обращают на себя все чаще наблюдаемые закономерности между трансперсональными открытиями, полученными наиболее примечательными авторами в ходе аскетических практик, религиозных предстояний или акционистских выступлений, произошедших в результате нервогенного или осмысленного отказа автора от следования стандарту индустрии/ требованиям государства, реже – из стремления насаждения глубинно-личностных мировоззренческих позиций и атипичным символизмом, встречающимся повсеместно, несмотря на направление/личность автора/эпоху создания работы. Через списки современных визионеров, прибегавших к дмт-терапии Станислава Грофа, узнаю об ограниченном кружке художников направления арт-брют, получивших вторую волну притока новых последователей за счет несыгравших пионеров психоделической революции 70-ых. Быстро утомляюсь, полагая опыт, навязанный искусственными переживаниями в ходе психотропных сессий, примитивным и постоянно повторяющим закономерные для используемого препарата образы, не раскрывающими, а лишь умаляющими личностные контрасты «добровольца-подопытного» с полным отрицанием его образовательного и культурного уровня. После знакомства с аутсайдерскими и трансгрессивными школами, налет контролируемой загадочности которых быстро рухнул о детальное знакомство с биографиями их наиболее ярких представителей, перехожу к консервативным направлениям позднего академизма и раскольнических групп навроде Нового Сецессиона. Основной интерес продолжает концентрироваться вокруг возможности автора грамотно нивелировать уникальное содержание внутреннего озарения в семантический синтаксис общепонятного графического вида.
Погружение в летописную бытность протестных русских арт-групп и префомансистов 50-60ых годов, воспринимавшихся как противовес повальному наркотическому психозу Запада, подарило надежду на существование сверхдуховных прозрений уровня отдельных поэтических гениев прошлого, не лишенных своей неуловимой ментальности и живой изнанки открытого творчества. Знакомство с лианозовской школой и литературным подпольем Москвы обозначенного выше периода неизбежно привели к открытию феномена Южинского кружка и его основного созидателя – Юрия Витальевича Мамлеева.
Научная деятельность
В 2015 году после аспирантуры сдаю кандидатские и зачисляюсь на кафедру русской и зарубежной литературы.
Направление метафизического реализма как самобытного культурного явления, обнаружившее свою многогранную уникальность при углубленном изучении наследия самого запоминающегося писателя современной русской авангардной сцены, определило вектор моего основного искусствоведческого и научного интереса в дальнейшем.
К моменту необходимости обоснования основных положений магистерской сталкиваюсь с невозможностью продолжения серьезной научной деятельности в России на фоне неутешительного вывода – каждая квалификационная работа модерируется местечковой внутреобразовательной политикой, сводящей к невозможности реализацию любого независимого исследования. Обязательное требование регулярных отсылок к ряду «рекомендованных», но по факту – навязанных, отечественных авторов и применения их устаревших систем оценки и анализа, в действительности неиспользуемых в общемировой практике по причине их нерелевантности новейшим данным в выбранной области (в моем случае – в семиотическом анализе), а также необходимость выстраивания основной части на локальных гипотезах все тех же источников переводили научную работу в разряд сделанной на основе устаревших и непризнанных мировым сообществом сведений, не подлежащей к последующему представлению вне РФ.
Русский язык
Вероятно, многие презревшие русскую литературу после военных действий России в 2022 году, особенно в среде европейского правого политического дискурса, массово насаждают примат восточнославянской языковой группы, отказываясь от прочтения и понимания авангардистских и философских экспериментов 20-21 века. Следует указать на антуражное использование языка в подавляющем большинстве произведений подобного толка. Автор подчеркнуто стремится выставить амбивалентность и идейное перебежничество персонажей, пребывающих в ограниченном психополе контагийного психоза, при неблагополучном сочетании с просторечностью и примитивностью жизни которых появляются уникальные хиазмические неологизмы. Сами герои слабо осознают, как пользоваться языком, читая некрологи древних в худших народных переводах вместо застольных тостов. Понимание подобных экспериментов недостижимо в отрыве от русской словесности, без ее гротескно-сатирического задействования невозможно вывести новую нравственную формулу, упреждающую культурное оскудение и без того задавленной режимом людской массы, мало понимающей происходящее в мире вне их элементарного и непреодолимого невежества.
Так, к примеру, Мамлеев извлекал из среды социального дна образы не столько карикатурные или архетипичные, следуя золотым заветам мистического реализма Достоевского, сколько лубочные – словно писанные в новом мифологическом пространстве, где все смысловые крайности давно полеризованы, а их изометрическая пассионарность недоступна сознанию только оголтелого холинолитического контринициата, ликующего в своем бессмысленном плоскостном вакууме. Это гиперболизированное столкновение надмирного и вещного, выводящиее химерические построения из простых, казалось бы, до нельзя экстерьеров и персоналий, чье доподлинное отражение невозможно достичь без просторечно-экспериментальной языковой среды с невероятно точно спроектированной заклинательной и мистериальной онтопоэтикой. Грубо говоря, Мамлеева, как и Достоевского, нельзя было бы изучать без знания русского языка и оценить масштабность проделанной им работы. Даже в философских сборниках последних лет его скорее волнует не настоящая Россия, а Россия некоего трансперсонального типа – ощутимая единицами творящих в сверхчувственном режиме и ими же переживаемая как некий особенный модус бытия.
Данная ремарка сделана специально, чтобы показать, что в самом русском языке таится довольно мощный экспериментальный потенциал, отвергать который было бы несколько самонадеянно исключительно по вине политической нестабильности. Меня всегда волновали проблемы языка и его мифопоэтического подтекста в отрыве от режима, причислять себя к русскому народу и государственности никогда не закрадывалось желания, особенно с учетом моего немецкого происхождения по отцу и проходившей в течение всей жизни травли со стороны типовых носителей «глубинно-народной» ментальности.
Контркультурные организации
Первый всплеск необходимости серьезного переосмысления адекватности существующего политического режима произошел на первом курсе института – в День Народного единства представители Молодой Гвардии (пропутинской молодежной организации) пытались проверять студентов на предмет гражданской готовности к принятию псевдоисторических воззрений правящей партии на историю страны за неоспаримую истину. В тот период, еще лишенный административных преследований, можно было отшутиться или вызвать всплеск пренебрежения на лицах вербовщиков солярно указующим взмахом правой руки. В дальнейшем настолько активное отрицание, не каравшееся напрямую, или озвученный отказ от участия в соответствующих квазипатриотических мероприятиях осложнял прохождение регулярных летних практик и закрывал путь к участию в ряде крупных учебных программ.
На тот момент погружение в литературу, повествующую о деятельности постперестроечных конрткультурных оппозиционных ячеек протекало довольно активно, сопровождаясь графическим освоением ряда плакатных и шрифтовых стилистик правых организаций.
Другая Россия периода 2012-15 гг. воспринималась как адекватный противовес академичности Евразийского Движения, сохранив за собой уникальность протестных выступлений и гражданских акций времен существования НБП.
Большая часть геополитических притязаний, в частности – выступления анти-майданистов, всегда казались спекулятивными и поддерживаемыми в режиме неоспоримого принятия исходя из слепой верности подавляющего числа участников лимоновской позиции. Разумеется, вступление в подобную организацию или активное участие в ее рядах в связи вышеуказанным мною не планировалось.
Более того, отношение Лимонова к Мамлееву, достигшее кульминации в язвительном некрологе, всегда воспринималось со стороны не иначе как бравадное пренебрежение, а все описанные позднее заграничные встречи с писателем сопровождались атмосферой вымученной эмигрантской неприкаянности без толики интереса или уважения к его труду. Поэтому ошибочно считать мое сотрудничество с новгородским отделением Другой России политически ориентированным. Однако, именно благодаря поддержке представителей отделения – незаурядных личностей, формировавших интеллектуальный костяк города, происходило координирование большинства основных культурных событий, связанных с протестной сценой.
Выставка радикального искусства
В частности, с их помощью в 2017 году благополучно прошла выставка Радикального искусства, изначально обозначенная к проведению в гостинице Интурист, но, в связи с внезапным отказом дирекции заведения по неозвученным «административным причинам» открывать ее на обозначенном месте несмотря на обширную рекламу в областных и российских медиа, перенесенная в центр молодежных инициатив «САМ» (на которой были представлены в последствии перешедшие в частные коллекции портреты Романа Федоровича Унгерна и отдельное символическое осмысление фигуры Лимонова и его деятельности в Другой России).
Проект Teurgia Streamica, открытый в начале 2015 года, состоял из регулярных интерактивных лекций по военной, исторической и авангардной литературе и киноискусству. Записи трансляций до настоящего времени представлены на заброшенном канале: www.youtube.com/c/daryashtrosherer. Однако, нездоровый интерес «правоохранительных» органов к моей общественной и просветительской деятельности, в частности к портретам представителей традиционализма и лидеров правой мысли (Геббельса, Эволы), лекциям о культуре Германии в период национал-социализма и найденной в ходе проверки «запрещенной литературы» вынуждает задуматься об эмиграции.
В 2018 году благодаря продаже картин и добровольной финансовой поддержке слушателей получаю возможность покинуть РФ.
Обратная связь и контакты
Не имею намерения в дальнейшем возобновлять прекращённую перед отъездом из РФ активность в ВК– социальной сети, ныне полностью подконтрольной органам пропаганды и надзора.
После «бесследного» исчезновения, появились фейки, требовавшие материальной поддержки и распространявшие ложную информацию. Дабы их деятельность всячески была пресечена, указываю единственную страницу, ранее мне принадлежавшую:
vk.com/lezimveos
В ходе получения основного дохода в области сезонного труда, никак не соотносящегося с прежним форматом интеллектуальной работы или изобразительного искусства, навыки рисования и коммуникативные способности подвергаются серьезному оскудению, которое решено прекратить возобновлением прежней деятельности. Рассматриваю варианты сотрудничества в области традиционной и цифровой графики с возможностью пересыла картин (кроме РФ) или написанием статей по искусству и истории.
Почта для связи: [email protected]
Полагаю политику большинства социальных сетей ориентированной сугубо на утверждение алгоритмов обывательского спроса или же в поддержку навязчивой рекламы от проплативших свое место перекупщиков, поэтому не имею в них представительства.
Исключение составляют две группы в Telegram:
/rightformation
/derweide
Канал на BitChute: /derweide
Новый Youtube-канал: /@derweide (для тех, кто не может в BitChute)
Патреон: /pteronurus
Галерея в Телеграм: /belayaeuropavasel
В случае изменения ситуации, ссылки на аккаунты будут публиковаться на данной странице.
Любым другим источникам настоятельная просьба не доверять и по возможности способствовать прекращению проведения деятельности от моего имени через обращение в администрацию.
From an early age, my socialization was hampered by a number of obstacles, resulting in a desperate need for the formation of protective mechanisms in response to substantial pressure from society. Most of my free time during that period I spent reading obscure military and historical literature, which allowed me to distract from the reality of traumatic circumstances while efficiently deepening my understanding of the surrounding world and the events that took place in it.
Having shown interest in classical drawing and art in my final years of high school, I began auditing open courses and workshops held by the Department of Design and Architecture once enrolled in the university.
Gradually I became acquainted with rare writings on primitivism and naive art. My attention was particularly captured by patterns that I observed more and more frequently occur between transpersonal discoveries of the most remarkable authors in the course of ascetic practices, religious “staying-before-god”, or actionist performances. These discoveries emerged as a result of either neurogenic or deliberate refusal of the author to follow the industry standard/state requirements, less often - caused by desire to establish a deep, personal worldview and atypical symbolism; the latter ubiquitously present, regardless of the artistic movement/author’s personality/work’s creation period.
Through lists of modern visionaries who resorted to Stanislav Grof's DMT therapy, I learned about a narrow circle of art brut artists who received a new wave of followers at the expense of unnoticed pioneers of the 70s psychedelic revolution. I quickly grew weary of it, believing artificial psychotropic-induced experiences to be crude and repetitive in accordance with the nature of the used substance; not revealing, but only belittling the inner contrasts of the “volunteer-subject” with utter disregard to his educational and cultural level. After familiarizing myself with outsider and transgressive schools, whose air of controlled mystery quickly collapsed following a detailed acquaintance with biographies of their most prominent representatives, I turned to the conservative trends of late academicism and schismatic groups such as the New Secession. My main interest continued to revolve around author's ability to competently transmit the unique content of inner illumination into semantic syntax of conventionally understood visual form.
The chronicles of countercultural Russian artistic groups and performance artists of the 50s-60s were perceived as an antipode to the total drug-induced psychosis of the West and submerging into these gave me hope in existence of above-spiritual epiphanies on the individual level of poetic geniuses of the past, not without their own subtle mentality and the vivid flipside of mainstream art. Acquittance with Lianozovo school and Moscow underground literature circles of the aforementioned period inevitably led to discovery of the Yuzhinsky circle phenomenon, and its leading founder - Yuri Vitalyevich Mamleev.
Scientific activity
In 2015, after graduation, I passed my Ph.D. exams and enrolled in the Department of Russian and Foreign Literature. The direction of metaphysical realism as an original cultural phenomenon revealed its multifaceted uniqueness during my in-depth study of the heritage of the most memorable writer of the modern Russian avant-garde scene. This determined the primary vector of my art criticism and academic interest in the future.
By the time it was due to lay out the key propositions of my doctoral thesis, I faced the impossibility to continue any serious academic activity in Russia in the light of a disappointing conclusion - each academic work needed for obtaining qualifications was moderated by local internal education policy, eliminating space for any independent research. It is mandatory to continuously reference a number of "recommended" — but in fact imposed — regional authors, implementing their outdated systems of evaluation and analysis, in reality long abandoned by global practice due to their incongruity with the latest data in the chosen field (in my case - semiotic analysis ). It is also required for research to derive for the most part from local speculations of all the same sources, which placed academic work into the category of those based on obsolete information unrecognized by the global community, not suitable for later presentation outside the Russian Federation.
Russian Language
Presumably, many of those who disdain Russian literature after the military campaign of 2022, especially in the circles of European right-wing political discourse, cultivate superiority of East Slavic language group and reject reading and understanding the avant-garde and philosophical experiments of 20-21st century. It is worthy to point out the decorative use of language in the majority of writings of that kind. Author deliberately aims to demonstrate the ambivalence and ideological volatility of the characters existing in a limited psychic field of contagious psychosis, in a dysfunctional alliance with vernacularity and crudeness of whose lives the unique chiastic neologisms emerge. The characters themselves barely realize how to use the language, reading the worst folk translations of the ancients’ obituaries instead of drinking songs. Understanding of such experiments is unfathomable without Russian wordsmithship, without its grotesque-satirical use it is impossible to derive a new moral formula, which would warn against the cultural impoverishment of the human mass, already crushed by the regime and having little understanding of what is happening in the world outside of their fundamental and impenetrable ignorance.
Thus, for example, Mamleev unearthed from the scene of the social underbelly not just the caricature or archetypal images, following the golden heritage of Dostoyevsky’s mystical realism, but the folk-cartoonish, as if painted in a new mythological space, where all notional extremes have long been polarised, and their isometric passionarity is only inaccessible to the consciousness of frenzied cholinolytic counter-initiate, jubilant in his pointless planar vacuum. This hyperbolized encounter of the aboveworldly and the material derives chimeric structures from seemingly simple exteriors and personas, whose real reflection would be impossible to achieve without a folk-experimental language environment through incredibly precisely structured of incantatory and mysterial ontopoetics. To put it roughly it would be impossible to study Mamleev as well as Dostoevsky and appreciate the scale of their work without the knowledge of Russian. Even in philosophical compilations of the last years Mamleev is more concerned not by the real Russia, but Russia of some transpersonal kind, perceived by selected individuals who create in oversensitised mode, and by these same people experienced as some specific mode of being.
This remark is made on purpose, to demonstrate that in Russian language itself lurks a rather powerful experimental potential, which would be quite presumptuous to deny, blaming political instability. I was always concerned by the problems of language and its mythopoetic subtext independently of the regime; I never wished to associate myself with the russian folk and statehood, especially considering German origins on my father’s side and continuous life-long bullying from those typical possessors of the “deep-folk” mentality.
Counterculture organizations
First call to seriously reconsider the adequacy of the existing political regime happened during my first year of university - on the Day of Unity members of the Young Guard (pro-putin youth organization) tried to assess students’ civil alacrity to accept pseudohistorical views of the ruling party on the country’s history as an incontrovertible truth. Back then administrative prosecutions were not quite a thing yet, so you could laugh it of or cause a surge of disdain on the recruiters’ faces by throwing a solar-pointing gesture of the right hand. In the future this type of active denial became directly punished; persistent refusal to participate in similar quasi-patriotic events obstructed completion of regular summer fieldwork and closed paths to participation in a number of large-scale scientific programs.
At the time I actively submerged into literature focused on the activities of post-perestroika counterculture opposition units, while also mastering a variety of graphic and font designs of the right-wing organizations.
The Other Russia of the 2012-15 period seemed as an adequate counterpart to the academicism of the Eurasian movement, preserving the uniqueness of protests and civil action of the NBP times.
Exhibition of Radical Art
With support of the local political opposition in 2017, the Exhibition of Radical Art was successfully held. It was originally scheduled to happen at the Intourist Hotel, but the sudden refusal of the management due to unspoken “administrative reasons” to open it at the designated place despite extensive advertising in regional and state-wide media, forced us to move to the center of youth initiatives "SAM". Portraits of Roman Fedorovich Ungern which later passed into private collections and a separate symbolic interpretation of the figure of Limonov and his political activities were presented.
The Teurgia Streamica project, opened in early 2015, consisted of regular interactive lectures on military, historical, and avant-garde literature and cinema. Recordings of broadcasts to date are presented on the abandoned channel: www.youtube.com/c/daryashtrosherer. However, the intrusive interest of law enforcement in my public and educational activities, in particular in portraits of representatives of traditionalism and leaders of right thought (Goebbels, Evola) as well as lectures on the culture of Germany during the period of National Socialism and the "forbidden literature" found during the inspection, compelled me to consider emigration.
In 2018, thanks to paintings sale and voluntary financial support of listeners, I seized an opportunity to leave Russia.
Feedback and contacts
I have no further intention to resume any activity in the VK social network, which I ceased before leaving the Russian Federation, and the network is now completely controlled by propaganda and supervision agencies.
After my “traceless” disappearance, fake accounts were created, demanding material support and spreading false information. In order to prevent their activities in every possible way, I indicate the only page that previously belonged to me:
vk.com/lezimveos
Currently sustaining my main income through the field of seasonal work — which in no way correlates with my prior format of intellectual work or fine art — has seriously impoverished my drawing as well as communication skills, which I decided to act against by resuming previous activity. I am considering options for cooperation in the field of traditional and digital graphics with the possibility of sending paintings (except for the Russian Federation) or writing articles on art and history.
Contact Email: [email protected]
I believe that policy of most social media is focused purely on cementing the algorithms for philistine demand while supporting the intrusive advertising from resellers, therefore I have no representation in them.
The exceptions are two Telegram publics:
/rightformation
/derweide
New Youtube channel: /@derweide
BitChute channel: /derweide
Patreon: /pteronurus
Gallery of some old works: /belayaeuropavasel
If the situation changes, links to accounts will be published on this page.